После серьезной ссоры, в которой генерал Хадяков допустил непростительную ошибку, Валентина принимает решительные меры. Она собирает вещи и навсегда покидает Патрики, отправляясь в Санкт-Петербург. Её душа, уставшая от бытовых разногласий и обид, жаждет совершенно иной атмосферы – наполненной высокими чувствами, вдохновением и настоящим искусством. Культурная столица кажется ей идеальным убежищем, местом, где можно переосмыслить жизнь и залечить душевные раны. При этом Валентина дает Хадякову строгий и категоричный наказ: не приближаться к ней ни под каким предлогом, оставив между ними дистанцию, сравнимую с пушечным выстрелом. Это не просто просьба, а четко очерченная граница, которую она устанавливает, пытаясь обрести независимость и покой. Оставшись один, генерал Хадяков пытается заглушить боль от потери и чувство вины, полностью погрузившись в работу. Его жизнь превращается в бесконечную череду командировок: инспекции на промышленных предприятиях, перелеты на частных самолетах, ночевки в безликих гостиничных номерах и совещания в московском офисе. Постоянные разъезды по стране становятся его новой реальностью. В этой суматохе его постоянно окружают искушения – деловые партнеры норовят устроить шумные застолья, а новые знакомые пытаются привлечь его внимание, но Хадяков дает себе твердое обещание не вступать ни в какие личные отношения. Его верность Валентине, хоть она и находится далеко, становится своеобразным обетом, попыткой искупить свою вину. Тем временем в Петербурге Валентина не теряет времени даром. Она полностью посвящает себя музыке, своему давнему увлечению, которое теперь становится главным делом и смыслом. Она активно вливается в культурную жизнь города, дает небольшие концерты, знакомится с творческой богемой и постепенно завоевывает признание в северной столице. Её путь – это путь самореализации и обретения внутренней свободы, в то время как Хадяков борется с одиночеством и последствиями своего проступка в бесконечных деловых поездках. Их жизни идут параллельно, каждый переживает кризис по-своему, и пока неясно, смогут ли эти две линии когда-нибудь снова пересечься или они навсегда останутся на расстоянии того самого пушечного выстрела.